Найти

Результаты поиска

• Б. Спиноза, Н.В. Гоголь, Ж. Бодрийяр: К спорам о теоцентризме и антропоцентризме

  13 p.

  Сергей Шульц

  Views:

  193

  Интерес к проблеме человека, к устройству мира и к его основаниям сближают, при всем различии, Спинозу, Гоголя, Бодрийяра. В выстраиваемом ряду авторов выявляются три основные установки. Спиноза: всё сущее теоцентрично, надо стремиться к постижению Бога и Его «продолжений» (не порождений!) в виде мира и человека. Гоголь: комическо-романтический критицизм в отношении внутримировой иррациональности при устремлении автора к эсхатологической перспективе. Бодрийяр: погружение в пансоциальное в качестве единственно сущего, хотя имеющего (начиная с Ренессанса) пустую основу. Согласно Спинозе, человек, природа, мир, вообще всё в реальности – продолжение Бога. Не «творение»! – именно продолжение, практически составная часть Бога, некие «двойники», хотя те с меньшим количеством «блага». Выходит, что Бог не в состоянии отделить себя от того, что вокруг него, что во внешнем мире и всё, что не Он, считает собою. Гоголь же стремился к изображению человека как реально другого по отношению к Богу и при этом способного меняться (замысел «Мертвых душ»). Разве не «апокалипсис нашего времени» обрисовал Бодрийяр? Его неизменный марксистско-фрейдистский жаргон призван лишь обслуживать непосредственную интенцию реформирования социальной реальности. В бодрийяровской концепции заметен пост- и неоромантический скепсис в отношении природы человека и социума. Внемарксистское (и внефрейдистское) в Бодрийяре – его ставка на «обратимость», на «отдаривание» (в терминологии Мооса и его последователей) «дара», т.е. установка на «символический обмен» между коммуникантами во всех сферах существования. Тем самым Бодрийяр приходит к признанию связки «модерн/постмодерн» и к признанию преимущества модерна. Трансформация «мертвых душ» – путь, о реализация которого на иных основаниях думал также Гоголь и который противостоит самоуспокоенности спинозистских автоматов.

• Адвербиализация предложных сочетаний в старославянском языке. Наречные и полунаречные группы, образованные при помощи предлога по

  22 p.

  Татяна Илиева

  Views:

  190

  Объектом исследования в статье являются наречные и полунаречные группы (с неполной лексикализацией) в старославянском языке, образованные путем соединения в одно словесное целое полнозначного и служебного слова (предлога). Исследование структурировано на классификационном принципе, эмпирический материал систематизирован по различным критериям. На первом месте выделяются группы на основе участвующего в словопроизводстве предлога; в рамках каждой группы – в зависимости от обстоятельства, обозначаемого новообразованными наречиями (места, времени, способа действия, количества, причины); и наконец – на основе лексико-грамматической принадлежности мотивирующего слова (существительного, прилагательного, числительного, наречия, предлога). В каждом конкретном случае проанализирован путь адвербиализации, прослеживаются системные связи новообразованной наречной единицы.

• Художественное произведение как путь к биографии: проблема реконструкции психологии личности молодого Л. Н. Толстого

  Лия Бушканец

  Views:

  21

  В Казани создаётся новый музей Л. Н. Толстого, посвящённый его отрочеству и юности. Несмотря на то, что основные факты жизни писателя в Казани восстановлены биографами, внутреннюю жизнь молодого Толстого и особенности его психологии сложно реконструировать из-за практически полного отсутствия источников. Поскольку творчество Толстого автобиографично, и особенно часто он опирался на свой психологический опыт в черновых вариантах своих произведений, то в статье дана попытка реконструировать некоторые особенности психологии личности юного Толстого на основе первой полной черновой редакции романа «Война и мир». Герои романа, особенно вначале, находятся в юношеском возрасте, и Толстой, показывая психическиепроцессы, вспоминает свою юность. Мы можем утверждать, что Толстой в период юности и отрочества испытывал радость жизни, страдал от честолюбия и неловкости, находил спасение в философских увлечениях и мечтательности, в разыгрывании тех или иных ситуаций и пр.

• Психология литературного творчества в трудах Михаила Арнаудова

  Марияна Няголова

  Views:

  85

  Болгарский ученый Михаил Петров Арнаудов (1878-1978) был известным европейским исследователем, внесшим значительный вклад в несколько научных областей, таких как фольклор, история болгарской литературы эпохи Возрождения, сравнительная литературная история, литература и культура древней Индии, теория литературоведения, история немецкой и французской литературы эпохи Романтизма и др. Настоящая статья посвящена его вкладу в психологию литературного творчества. Анализируются предпосылки формирования Михаила Арнаудова как психолога творчества. Условно выделяются несколько основных этапов научно-профессионального пути ученого, в ходе которых он проводит свои научные исследования и создает научные произведения в этой междисциплинарной области знаний. При помощи историко-психологического анализа выявляются особенности развития его взглядов на сущность психологии творчества и смысл её использования в литературной критике и литературной истории.

• Загадочный художник с кинокамерой - Александр Риганов:«Тиссэ. Оператор Эйзенштейна», Санкт-Петербург: Издательство «Сеанс», 2020. ISBN 978-5-6042795-1-9, 384 с.

  Ференц Дебрецени

  Views:

  127

  Данная рецензия представляет собой содержательную и критическую рецензию на книгу Александра Риганова о советском кинооператоре Эдуарде Тиссэ (1897–1961): «Тиссэ: Оператор Эйзенштейна», которая на сегодняшний день является первой монографией такого рода, изданной на русском языке. В книге хронологически изложена биография первого советского кинооператора с рождения вплоть до заката его жизни. Попутно при необходимости излагаются исторические события, важные для жизни страны и истории кино. Таким образом, в книге Риганова вырисовываются три истории: жизнь и творческий путь профессионала, история страны, а также золотой век истории кино. Некоторые уникальные документальные материалы из архивов всего мира, как например, письма, дневниковые записи, фотографии и т.д. в этой книге публикуются впервые. Автор книги обратил особое внимание на совместную работу Тиссэ с Сергеем Эйзенштейном. Книга Риганова, благодаря ее уникальности и высокому профессиональному уровню, является достойной внимания работой.

• «Шаг за шагом» в лагерной прозе: «Один день Ивана Денисовича» А.И. Солженицына И «Без судьбы» Имре Кертеса

  Ангелика Молнар

  Views:

  114

  Статья посвящается анализу прямых и переносных форм«шага» с точки зрения порождения новых смыслов в связи с концептами«пути», «судьбы»и «счастья»в повести А.И.Солженицына «Один день Ивана Денисовича» и в романе Имре Кертеса «Без судьбы». С целью выявления определенных сходств и различий этих текстообразующих компонентовв выдающихся произведениях лагерной прозы, необходимо обратиться к компаративным тропам и изучитьформы сочетания несовместимых предметов и образов. Это позволяет приблизитьсяи к авторской картине мира в обоих случаях.

• Музыкальный экфрасис в повести И.С. Тургенева «Рудин»

  Нора Троицки

  Views:

  158

  Тургеневоведы часто употребляют слово «музыкальность» или «музыкальный код» при анализе художественной прозы писателя, поскольку Тургенев обращается к музыке в диалогах и при описании характеристики героев. Эта статья посвящена знаменитому музыкальному произведениюФ. Шуберта «Erlkönig», с которым читатель встречается в третьей главе романа «Рудин». В музыкальной сцене создается таинственная атмосфера гётевских баллад. В музыкальном произведении Шуберта тематизируются некоторые параллельные мотивы романа, такие как путешествия, мотив поиска пути и проблема «непередаваемости». Наша цель изучить, как эти мотивы проявляются в романе Тургенева. С одной стороны, в статье рассматриваетсяфункция музыкального экфрасисаи то, каким образом он может предвещать судьбу главного героя. Этот миметический музыкальный экфрасис позволяет интерпретировать роман с разных сторон. С другой стороны, этот интертекстуальный элемент можно воспринимать как «miseenabyme» (Л. Дэлленбах), что способствует более глубокомупониманию текста.