Найти

Результаты поиска

• Преподаватель, исследователь и переводчик – в одном лице. К шестидесятилетию Йожефа Горетить

  Ильдико Регеци

  Views:

  123

  Йожеф Горетить работает в Институте славистики Дебреценского университета с 1985 года, и является его директором с 2012 года. В течение этого времени он преподавал также на Кафедре компаративистики, где он вел курсы по западно-европейской и русской литературе XIX и XX веков, в первую очередь, по темам романической традиции и мифопоэтики. В 1996 году его назначили заведующим Кафедры компаративистики. В этот период, с 1992 до 1999 года он также преподавал на Филологическом факультете Университета Мишкольца. Наряду с преподаванием, выделяется особо плодотворная переводческая деятельность Йожефа Горетить. Он является посредником, переведшим на венгерский язык таких выдающихся современных русских авторов, как Наринэ Абгарян, Сергей Довлатов, Виктор Ерофеев, Виктор Пелевин, Людмила Петрушевская, Юрий Поляков, Григорий Ряжский, Марина Степнова, Александр Терехов или Людмила Улицкая. Кроме художественной прозы, он также занимается переводом литературоведческих и культурологических трудов, в том числе, перевел на венгерский язык монографию П.П. Апрышко по истории русской философии. Самые значительные научные труды Йожефа Горетить: Idézet paródia és mítosz Fjodor Szologub két regényében («Цитата, пародия и миф в двух романах Федора Сологуба») и Töredékesség és teljességigény. Huszadik századi orosz prózai művek értelmezése («Фрагментарность и потребность в полноте. Интерпретация русских прозаических произведений XX века»). В 2014 году он получил Медаль Пушкина от президента Российской Федерации; а в 2019 году был удостоен высокой государственной награды «Венгерский Золотой крест Заслуги».

• Ангелика Молнар: Текст, жанр, слово. Исследования по русской литературе XIX-XXI веков. Москва, Азбуковник 2022, 424 с. ISBN 978-5-91172-221-0

  Ирина Беляева

  Views:

  182

  Данная рецензия содержит критический анализ новой книги Ангелики Молнар. Ее монография «Текст, жанр, слово. Исследования по русской литературе XIX-XXI веков» посвящена разным текстам и разным эпохам – от Пушкина до Сорокина, однако в центре внимания исследования – Гончаров, любимый русский писатель Молнар, творчество которого, к сожалению, редко привлекает внимание западных исследователей. В книгеМолнар четко обозначен главный методологический принцип – это дискурсивная поэтика, которая хорошо работает при изучении интертекстов в рамках как больших, так и малых литературно-исторических рядов. Поэтому русская литература рассматривается исследовательницей как единый текст, в котором «старое» обновляется «новым». В рецензии подчеркивается значимость монографии, которая, в первую очередь, предлагает актуальное прочтение русской классики в контексте современности. Книга будет интересна как профессиональному исследователю русской литературы, так и всем, кто интересуется русской культурой и русской ментальностью.

• Вий Н.В. Гоголя и Война и мир Л.Н. Толстого в поэме В.В. Маяковскго Война и мир

  Сергей Шульц

  Views:

  277

  Репрезентируя  себя в своей поэме Война и мир в виде вымышленной  «абсолютной единицы» –  нового Вия – Маяковский демонстрирует   инфернальность нового типа,  по сравнению с гоголевской. Мысль Маяковского обратна толстовскому пацифизму и  идее «вечного мира» (роман Война и  мир).  В отличие  от Толстого  отказываясь  замечать   и признавать реальное  многообразие проявлений человека и человеческого начала, Маяковский редуцирует всех людей, их помыслы и заботы к своим личным представлениям.

• Музыкальный экфрасис в повести И.С. Тургенева «Рудин»

  Нора Троицки

  Views:

  158

  Тургеневоведы часто употребляют слово «музыкальность» или «музыкальный код» при анализе художественной прозы писателя, поскольку Тургенев обращается к музыке в диалогах и при описании характеристики героев. Эта статья посвящена знаменитому музыкальному произведениюФ. Шуберта «Erlkönig», с которым читатель встречается в третьей главе романа «Рудин». В музыкальной сцене создается таинственная атмосфера гётевских баллад. В музыкальном произведении Шуберта тематизируются некоторые параллельные мотивы романа, такие как путешествия, мотив поиска пути и проблема «непередаваемости». Наша цель изучить, как эти мотивы проявляются в романе Тургенева. С одной стороны, в статье рассматриваетсяфункция музыкального экфрасисаи то, каким образом он может предвещать судьбу главного героя. Этот миметический музыкальный экфрасис позволяет интерпретировать роман с разных сторон. С другой стороны, этот интертекстуальный элемент можно воспринимать как «miseenabyme» (Л. Дэлленбах), что способствует более глубокомупониманию текста.

• Хармс – Гоголь – Достоевский («Старуха» – «Вий» – «Преступление и наказание»)

  14 p.

  Сергей Шульц

  Views:

  173

  «В аспекте исторической поэтики и интертекстуальности проводятся параллели между «Старухой» Хармса, «Вием» Гоголя и «Преступлением и наказанием» Достоевского. Выявляется общность и, вместе с тем,  трансформация  у трех авторов мотивов безобразной инфернальной старухи, изображенной в контексте мифопоэтики, историософии и социальной истории. В отношении текстов-наследников вводится термин «посттекст», призванный включить диалогические  коннотации литературной эволюции. Показана роль «вершинной композиции» (термин В.М. Жирмунского) для произведений модернизма/авангарда».

• Хронотоп «Стихов о неизвестном солдате» О.Э. Мандельштама

  Сергей Шульц

  Views:

  27

  Хронотоп «Стихов о неизвестном солдате» О.Э. Мандельштама включает в себя по меньшей мере три уровня. Первый – это уровень внутреннего времени-пространства как имманентного субъекту, автору-герою; это уровень субъективного преломления событий в индивидуальном сознании/мышлении. Второй уровень – это уровень внешнего времени-пространства: историческое и природное начало мировой жизни (исторический и физический космос) в их корреляции.Здесь мировая жизнь представлена словно «сама по себе», вне субъективности.Третим уровнем является мифо-символическое измерение, просвечивающие через два остальных – события тут осмыслены в их иносказательной наполненности, в том числе в аспекте философии культуры и интертекстуальности как своего рода «новой мифологии».

• Б. Спиноза, Н.В. Гоголь, Ж. Бодрийяр: К спорам о теоцентризме и антропоцентризме

  13 p.

  Сергей Шульц

  Views:

  194

  Интерес к проблеме человека, к устройству мира и к его основаниям сближают, при всем различии, Спинозу, Гоголя, Бодрийяра. В выстраиваемом ряду авторов выявляются три основные установки. Спиноза: всё сущее теоцентрично, надо стремиться к постижению Бога и Его «продолжений» (не порождений!) в виде мира и человека. Гоголь: комическо-романтический критицизм в отношении внутримировой иррациональности при устремлении автора к эсхатологической перспективе. Бодрийяр: погружение в пансоциальное в качестве единственно сущего, хотя имеющего (начиная с Ренессанса) пустую основу. Согласно Спинозе, человек, природа, мир, вообще всё в реальности – продолжение Бога. Не «творение»! – именно продолжение, практически составная часть Бога, некие «двойники», хотя те с меньшим количеством «блага». Выходит, что Бог не в состоянии отделить себя от того, что вокруг него, что во внешнем мире и всё, что не Он, считает собою. Гоголь же стремился к изображению человека как реально другого по отношению к Богу и при этом способного меняться (замысел «Мертвых душ»). Разве не «апокалипсис нашего времени» обрисовал Бодрийяр? Его неизменный марксистско-фрейдистский жаргон призван лишь обслуживать непосредственную интенцию реформирования социальной реальности. В бодрийяровской концепции заметен пост- и неоромантический скепсис в отношении природы человека и социума. Внемарксистское (и внефрейдистское) в Бодрийяре – его ставка на «обратимость», на «отдаривание» (в терминологии Мооса и его последователей) «дара», т.е. установка на «символический обмен» между коммуникантами во всех сферах существования. Тем самым Бодрийяр приходит к признанию связки «модерн/постмодерн» и к признанию преимущества модерна. Трансформация «мертвых душ» – путь, о реализация которого на иных основаниях думал также Гоголь и который противостоит самоуспокоенности спинозистских автоматов.

• Психология литературного творчества в трудах Михаила Арнаудова

  Марияна Няголова

  Views:

  85

  Болгарский ученый Михаил Петров Арнаудов (1878-1978) был известным европейским исследователем, внесшим значительный вклад в несколько научных областей, таких как фольклор, история болгарской литературы эпохи Возрождения, сравнительная литературная история, литература и культура древней Индии, теория литературоведения, история немецкой и французской литературы эпохи Романтизма и др. Настоящая статья посвящена его вкладу в психологию литературного творчества. Анализируются предпосылки формирования Михаила Арнаудова как психолога творчества. Условно выделяются несколько основных этапов научно-профессионального пути ученого, в ходе которых он проводит свои научные исследования и создает научные произведения в этой междисциплинарной области знаний. При помощи историко-психологического анализа выявляются особенности развития его взглядов на сущность психологии творчества и смысл её использования в литературной критике и литературной истории.

• Неосуждение и/или прощение: наблюдения о теологии Л.Н. Толстого на фоне философии И. Канта и М.М. Бахтина

  10 p.

  Сергей Шульц

  Views:

  188

  Ставится проблема соотношения неосуждения и прощения в мире Л. Толстого в сравнении с философией Канта и Бахтина (преимущественно). Итоговый вывод Толстого – неосуждение выше прощения.