Найти

Результаты поиска

• Хронотоп «Стихов о неизвестном солдате» О.Э. Мандельштама

  Сергей Шульц

  Views:

  105

  Хронотоп «Стихов о неизвестном солдате» О.Э. Мандельштама включает в себя по меньшей мере три уровня. Первый – это уровень внутреннего времени-пространства как имманентного субъекту, автору-герою; это уровень субъективного преломления событий в индивидуальном сознании/мышлении. Второй уровень – это уровень внешнего времени-пространства: историческое и природное начало мировой жизни (исторический и физический космос) в их корреляции.Здесь мировая жизнь представлена словно «сама по себе», вне субъективности.Третим уровнем является мифо-символическое измерение, просвечивающие через два остальных – события тут осмыслены в их иносказательной наполненности, в том числе в аспекте философии культуры и интертекстуальности как своего рода «новой мифологии».

• Варианты образа молодой актрисы в драматургии А.Н. Островского и А.П. Чехова

  Ильдико Регеци

  Views:

  152

  В центре внимания настоящей статьи находится поворотный момент в истории драмы, наблюдающийся между поэтикой драмы А. Н. Островского, создателя русского театра в современном его понимании, и А. П. Чехова, который через несколько десятилетий преобразовал понимание драматургии. По моей гипотезе, изучение созданной в 1881 г. пьесы Островского «Таланты и поклонники» и написанной в 1896 г. пьесы Чехова «Чайка» может выявить границу, разделяющую драматические формы двух эпох. В центре внимания анализа находится трансформация одного мотива, а именно, изображение образа молодой актрисы, драматизированных возможностей ее судьбы. Раскрывающиеся при разработке этого образа драматургические особенности предположительно обрисовывают расхождения в понимании и различия в поэтическом инструментарии у выдающихся представителей двух последовательных периодов истории драмы.        Итак, мы рассматриваем не наличие интертекста в узком смысле слова, а такую общность тем и мотивов, а также их наполнение новым смыслом, основанное на изменении их функций, которые создают связь между чеховским произведением и текстом Островского. Этот, понимаемый более широко подход к интертекстуальности, улавливаемый, главным образом, не через ссылки на уровне текста, а основанный, например, на тематических совпадениях может играть важную роль в анализе истории функций, в раскрытии особенностей восприятия и, как следствие, в утверждении исторической точки зрения.

• Музыкальный экфрасис в повести И.С. Тургенева «Рудин»

  Нора Троицки

  Views:

  213

  Тургеневоведы часто употребляют слово «музыкальность» или «музыкальный код» при анализе художественной прозы писателя, поскольку Тургенев обращается к музыке в диалогах и при описании характеристики героев. Эта статья посвящена знаменитому музыкальному произведениюФ. Шуберта «Erlkönig», с которым читатель встречается в третьей главе романа «Рудин». В музыкальной сцене создается таинственная атмосфера гётевских баллад. В музыкальном произведении Шуберта тематизируются некоторые параллельные мотивы романа, такие как путешествия, мотив поиска пути и проблема «непередаваемости». Наша цель изучить, как эти мотивы проявляются в романе Тургенева. С одной стороны, в статье рассматриваетсяфункция музыкального экфрасисаи то, каким образом он может предвещать судьбу главного героя. Этот миметический музыкальный экфрасис позволяет интерпретировать роман с разных сторон. С другой стороны, этот интертекстуальный элемент можно воспринимать как «miseenabyme» (Л. Дэлленбах), что способствует более глубокомупониманию текста.

• Хармс – Гоголь – Достоевский («Старуха» – «Вий» – «Преступление и наказание»)

  14 p.

  Сергей Шульц

  Views:

  205

  «В аспекте исторической поэтики и интертекстуальности проводятся параллели между «Старухой» Хармса, «Вием» Гоголя и «Преступлением и наказанием» Достоевского. Выявляется общность и, вместе с тем,  трансформация  у трех авторов мотивов безобразной инфернальной старухи, изображенной в контексте мифопоэтики, историософии и социальной истории. В отношении текстов-наследников вводится термин «посттекст», призванный включить диалогические  коннотации литературной эволюции. Показана роль «вершинной композиции» (термин В.М. Жирмунского) для произведений модернизма/авангарда».

• Библейские параллели в чеховском рассказе «Убийство»

  Ката Юрачек

  Views:

  46

  Статья исследует библейские аллюзии в рассказе Антона Павловича Чехова «Убийство». Наша цель состоит не в одной лишь идентификации отдельных библейских сюжетов – через анализ текстов Чехова и их библейских параллелей мы пытаемся представить более глубокое понимание изменяющегося мировоззрения героя (вопрос, который был истолкован исследователями творчества писателя по-разному, часто с противоречивыми результатами). Мы указываем на семантические связи и связи мотивов между библейским текстом и влияющей на героев Чехова внутренней борьбой веры. С одной стороны, рассматриваются две ветхозаветные истории из Книги Бытия: братоубийство Авеля его братом Каином и Иаков, получающий первородство и благословение отца вместо своего брата Исава, а также борьба Иакова с ангелом. С другой стороны, мы анализируем определенные отрывки Евангелия от Матфея из Нового Завета, на которые ссылается текст рассказа. Они указывают на две группы идей:спор между Иисусом и фарисеями о правильной религиозной практике и истиннойсущности веры; и аллегория  Иисуса о верблюде, а также его слова об убийстве, которые подтверждают и дополняют Десять Заповедей. Через призму этих ссылок мы можем интерпретировать внутреннее путешествие Якова (а также Матвея) как перемещение между законом Ветхого Завета и учением Нового Завета. 

• Взаимосвязи в области литературы и философии: соприкосновения поэтикирусских и венгерских авторов: Dukkon Ágnes: A veszélyes szépség útjain. Eszmék, témák, kapcsolatok a klasszikus orosz irodalom világában, L Harmattan Könyvkiadó – Uránia Ismeretterjesztő Társulat, Budapest, 2021, 340. с. ISBN: 978-963-414-702-2

  Ильдико Регеци

  Views:

  61

  В своей новой монографии венгерская литературоведка Агнеш Дуккон поставила перед собой большую задачу, взявшись рассмотреть весь период XIX века в русской литературе, следя за трансформацией мотива ужасной  красоты. Акцентируя внимание на конкретных совпадениях разных поэтических миров, она в своей работе интерпретирует произведения А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.И.Тютчева, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Н.С. Лескова и Л.Н. Толстого. В то же время автор монографии в своих рассуждениях никогда не упускает из виду идеологический контекст данных художественных текстов и анализируетих связь с актуальными в данный период философскими мыслями. Для венгерской публики особенно интересны главы книги, содержащие результаты исследований в области русско-венгерских отношений, проведенных с применением методов исторической поэтики, сравнительного литературоведения, интертекстуальности или биографизма. Результаты трудов признанной исследовательницы заслуживают в будущем перевода на какой-либо языкмеждународного значения.

• «Слепец в Газе» Олдоса Хаксли и подполье Достоевского: интертекстуальное прочтение

  Ангелика Рейхманн

  Views:

  133

  Нынешнее интертекстуальное прочтение романа 1936 года «Слепец в Газе» Олдоса Хаксли (1894-1963), одного из основных моментов модернистских экспериментов английского писателя, исходит из общепринятого факта что художество Достоевского оказало глубокое влияние на творчество Хаксли. Однако, хотя параллельные отрывки романов «Контрапункт» (1928) и «Бесы» (1872) или текстов «О дивный новый мир» (1932) и «Братья Карамазовы» (1880) подробно обсуждаются в литературе, этого нельзя сказать о межтекстовых отношениях прозы Достоевского и романа «Слепец в Газе». Цель настоящего исследования – сравнить критику Достоевского именно в этом романе Хаксли с подтекстом его «Контрапункт», то есть романа, который, наряду с его эссе о Бодлера, опубликованным в 1929 году, легче всего толкуется как ожесточенное нападение на русского писателя. По моему мнению, хотя «Слепец в Газе» оказывается органичным продолжением этой более ранней полемики, примечательно изменение тона Хаксли: его критический подход здесь оказывается гораздо более сложным и даже уважительным по свидетельству параллельных отрывок с такими текстами Достоевского как «Записки из подполья» и «Преступление и наказание».