Найти

Результаты поиска

• Загадочный художник с кинокамерой - Александр Риганов:«Тиссэ. Оператор Эйзенштейна», Санкт-Петербург: Издательство «Сеанс», 2020. ISBN 978-5-6042795-1-9, 384 с.

  Ференц Дебрецени

  Views:

  158

  Данная рецензия представляет собой содержательную и критическую рецензию на книгу Александра Риганова о советском кинооператоре Эдуарде Тиссэ (1897–1961): «Тиссэ: Оператор Эйзенштейна», которая на сегодняшний день является первой монографией такого рода, изданной на русском языке. В книге хронологически изложена биография первого советского кинооператора с рождения вплоть до заката его жизни. Попутно при необходимости излагаются исторические события, важные для жизни страны и истории кино. Таким образом, в книге Риганова вырисовываются три истории: жизнь и творческий путь профессионала, история страны, а также золотой век истории кино. Некоторые уникальные документальные материалы из архивов всего мира, как например, письма, дневниковые записи, фотографии и т.д. в этой книге публикуются впервые. Автор книги обратил особое внимание на совместную работу Тиссэ с Сергеем Эйзенштейном. Книга Риганова, благодаря ее уникальности и высокому профессиональному уровню, является достойной внимания работой.

• «Доктор Живаго» и Леонид Пастернак

  Наталья Иванова

  Views:

  137

  В статье анализируются ценностные изменения в литературе и искусстве первой половины ХХ века через творческие стратегии двух близких людей - поэта Бориса Пастернака и его отца, художника Леонида Пастернака. Академик живописи, Леонид Пастернак обновил реалистические традиции,  находясь в  личном контакте со Львом Толстым при работе над иллюстрациями к роману "Воскресение". Пройдя путь от передвижничества к импрессионизму, он не принимал новейших течений - в отличие от сына, пережившего длительный период увлечения футуризмом и  влияния модернизма.  Эстетический конфликт с годами (и на расстоянии - Пастернак-отец с начала 20-х  находился в эмиграции) утратил остроту, Борис Пастернак в романе "Доктор Живаго" вернулся к поэтике классической русской  прозы. Но христианские ценности, на которых держится смысловая основа романа, остались бы чужды отцу, ушедшему из жизни как раз накануне начала работы над романом. Результатом стал сам роман со скрытыми  под текстом  влиянием  и полемикой  сына и отца, поэта и художника.

• «Шаг за шагом» в лагерной прозе: «Один день Ивана Денисовича» А.И. Солженицына И «Без судьбы» Имре Кертеса

  Ангелика Молнар

  Views:

  138

  Статья посвящается анализу прямых и переносных форм«шага» с точки зрения порождения новых смыслов в связи с концептами«пути», «судьбы»и «счастья»в повести А.И.Солженицына «Один день Ивана Денисовича» и в романе Имре Кертеса «Без судьбы». С целью выявления определенных сходств и различий этих текстообразующих компонентовв выдающихся произведениях лагерной прозы, необходимо обратиться к компаративным тропам и изучитьформы сочетания несовместимых предметов и образов. Это позволяет приблизитьсяи к авторской картине мира в обоих случаях.

• Адвербиализация предложных сочетаний в старославянском языке. Наречные и полунаречные группы, образованные при помощи предлога по

  22 p.

  Татяна Илиева

  Views:

  243

  Объектом исследования в статье являются наречные и полунаречные группы (с неполной лексикализацией) в старославянском языке, образованные путем соединения в одно словесное целое полнозначного и служебного слова (предлога). Исследование структурировано на классификационном принципе, эмпирический материал систематизирован по различным критериям. На первом месте выделяются группы на основе участвующего в словопроизводстве предлога; в рамках каждой группы – в зависимости от обстоятельства, обозначаемого новообразованными наречиями (места, времени, способа действия, количества, причины); и наконец – на основе лексико-грамматической принадлежности мотивирующего слова (существительного, прилагательного, числительного, наречия, предлога). В каждом конкретном случае проанализирован путь адвербиализации, прослеживаются системные связи новообразованной наречной единицы.

• Б. Спиноза, Н.В. Гоголь, Ж. Бодрийяр: К спорам о теоцентризме и антропоцентризме

  13 p.

  Сергей Шульц

  Views:

  232

  Интерес к проблеме человека, к устройству мира и к его основаниям сближают, при всем различии, Спинозу, Гоголя, Бодрийяра. В выстраиваемом ряду авторов выявляются три основные установки. Спиноза: всё сущее теоцентрично, надо стремиться к постижению Бога и Его «продолжений» (не порождений!) в виде мира и человека. Гоголь: комическо-романтический критицизм в отношении внутримировой иррациональности при устремлении автора к эсхатологической перспективе. Бодрийяр: погружение в пансоциальное в качестве единственно сущего, хотя имеющего (начиная с Ренессанса) пустую основу. Согласно Спинозе, человек, природа, мир, вообще всё в реальности – продолжение Бога. Не «творение»! – именно продолжение, практически составная часть Бога, некие «двойники», хотя те с меньшим количеством «блага». Выходит, что Бог не в состоянии отделить себя от того, что вокруг него, что во внешнем мире и всё, что не Он, считает собою. Гоголь же стремился к изображению человека как реально другого по отношению к Богу и при этом способного меняться (замысел «Мертвых душ»). Разве не «апокалипсис нашего времени» обрисовал Бодрийяр? Его неизменный марксистско-фрейдистский жаргон призван лишь обслуживать непосредственную интенцию реформирования социальной реальности. В бодрийяровской концепции заметен пост- и неоромантический скепсис в отношении природы человека и социума. Внемарксистское (и внефрейдистское) в Бодрийяре – его ставка на «обратимость», на «отдаривание» (в терминологии Мооса и его последователей) «дара», т.е. установка на «символический обмен» между коммуникантами во всех сферах существования. Тем самым Бодрийяр приходит к признанию связки «модерн/постмодерн» и к признанию преимущества модерна. Трансформация «мертвых душ» – путь, о реализация которого на иных основаниях думал также Гоголь и который противостоит самоуспокоенности спинозистских автоматов.